Каждый день на Божественной литургии Церковь напоминает нам те или иные отрывки из Евангелия и Апостольских посланий, чтобы мы задумались об их смысле, сравнили свою жизнь с тем, чего хочет от нас Бог. Самые важные отрывки — зачала — читаются по воскресеньям. О чем пойдет речь?
Предлагаем вашему вниманию русский перевод и толкование чтений в Неделю 7-ую по Пятидесятнице.
Апостольское послание: Рим., 116 зач., XV, 1–7. (русский перевод и толкование архимандрита Ианнуария)
1 Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. 2 Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию. 3Ибо и Христос не Себе угождал, но, как написано: злословия злословящих Тебя пали на Меня. 4А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду. 5Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Христа Иисуса, 6дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. 7Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию.
Толкование
«Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать», — так начинается сегодняшнее апостольское чтение. Кто эти «сильные», к которым обращается Апостол Павел? Почему он причисляет себя к ним? Кто такие «бессильные»?
Апостол пишет христианам в Риме, где существовали две группы христиан, которые практически почти не общались друг с другом. «Сильными» Апостол называет тех христиан, — к ним он причисляет и себя, — которые сильны, разумеется, не собственной силой, но силою Божией. Это те верующие, которые обрели свободу от Закона Моисея, ту свободу в благодати, которая дается Воскресшим Господом. И они живут в этой свободе. Называя их «сильными», Апостол отличает их от «бессильных», «немощных в вере» христиан (Рим. 14:1), которые все еще не в состоянии отрешиться от власти ветхого Закона и продолжают жить по правилам иудейского благочестия. Они различают чистое и нечистое: это есть можно, то нельзя; до этого дотрагиваться можно, до того нельзя; это оскверняет, то не оскверняет. В конкретном случае Апостол пишет о якобы чистой и нечистой пище. «Иной, — пишет он, — уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи» (Рим. 14:2). Дело в том, что мясная пища в античном языческом обществе поступала от жертвенных приношений языческим божествам, а следовательно, с точки зрения иудейского религиозного сознания, была нечистой.
«Пища, — как сказано у Апостола, — не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (1 Кор. 8:8). Так называемые «бессильные», о которых он пишет, так бы никогда не сказали. Они были уверены в том, что соблюдение диетических предписаний как таковое приблжает нас к Богу. А несоблюдение оскверняет и удаляет от Бога. Господь же учит, что удаляет нас от Бога та скверна, которая гнездится в человеческом сердце, а не то, что лежит на тарелке или находится в желудке. Разумеется, пища здесь лишь пример, лишь частный случай религиозного поведения вообще.
Борьбу с такого рода благочестием начал еще Господь Иисус Христос, когда в ответ на упреки фарисеев, говорил: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека; но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф. 15:11). Сейчас это понятно всем без особых дополнительных комментариев. Но в те далекие времена подобные заявления иудеям и многим христианам, перешедшим из иудейства, казались странными и неприемлемыми. Не внешнего благочестия, а внутреннего изменения сердца искал в людях Господь, а вслед за Ним Апостол Павел. Измениться же внутренне можно лишь при условии, если средоточием жизни для человека является Бог и единственной целью всех его жизненных стремлений — единение с Ним. Но как часто эта цель в людях подменяется другими целями, имеющими лишь религиозную видимость. При этом поведение человека может облекаться в благочестивые по видимости слова и жесты, к истинной вере никакого отношения не имеющие. Бога очень легко заменить всяческими кумирами. И часто такими кумирами становятся религиозные по внешности обряды и действия.
Во–первых, эти якобы религиозные действия могут превращаться в бессмысленную привычку, вырождаясь в некий «ритуальный тик». Примеры такого поведения на уровне чистого невроза мы нередко наблюдаем в храме, когда, скажем, люди часто и бессмысленно налагают на себя крестное знамение. Во–вторых, ритуалы могут осознаваться как некая жертва. Ведь известно, сколь длительны во времени наши православные службы, молитвенные правила и посты. Но Господь неоднократно говорил, что никакие жертвы Ему не нужны: «Милости хочу, а не жертвы». В–третьих, выставляемое на вид благочестие может служить цели фарисейскоготщеславия, стремления к похвале и одобрению. В–четвертых, посты и молитвы могут пониматься как способ выслужиться перед Богом и таким образом получить какую–то награду. — Как если бы человек мог иметь какие–то заслуги перед своим Создателем! — Наконец, в–пятых, люди частенько ходят на богослужения с единственной целью получить наслаждение от прекрасного ритуала, от хорового пения, от созерцания замечательных икон, пышной религиозной живописи и так далее. Но все перечисленное не имеет никакого отношения к Евангелию Христову.
Но, разумеется, не для обличения «бессильных» Апостол Павел написал римским христианам. Он был озабочен расколом, грозящим Церкви. «Сильные», чтобы не допустить такового, «должны сносить немощи бессильных». Это трудно, ибо опыт свидетельствует, что фанатически настроенные «бессильные», нетерпимые приверженцы строгих правил и ритуалов, деления людей на чистых и нечистых, бывают довольно агрессивными. Но Апостол настаивает на терпимости по отношению к таковым. Это действительно трудно, и подчас достижение единства — не в силах людей. Посему Апостол прибегает к молитве, взывая к Богу терпения и утешения, дабы Он даровал христианам единомыслие. И в этом великий апостольский урок нам, живущим в христианской среде, раздираемой противоречиями и нетерпимостью. Да даст нам Господь Свое терпение, а вместе с ним и утешение, и силу, которая будет прославлять Его в нашей немощи.
Евангельское чтение: Мф., 33 зач., IX, 27–35.
27 Когда Иисус шел оттуда, за Ним следовали двое слепых и кричали: помилуй нас, Иисус, сын Давидов! 28 Когда же Он пришел в дом, слепые приступили к Нему. И говорит им Иисус: веруете ли, что Я могу это сделать? Они говорят Ему: ей, Господи! 29 Тогда Он коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам. 30 И открылись глаза их; и Иисус строго сказал им: смотрите, чтобы никто не узнал. 31 А они, выйдя, разгласили о Нем по всей земле той. 32 Когда же те выходили, то привели к Нему человека немого бесноватого. 33 И когда бес был изгнан, немой стал говорить. И народ, удивляясь, говорил: никогда не бывало такого явления в Израиле. 34 А фарисеи говорили: Он изгоняет бесов силою князя бесовского. 35 И ходил Иисус по всем городам и селениям, уча в синагогах их, проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях.
Толкование архиепископа Андрея (Рымаренко)
Первые Воскресные Евангельские чтения после дня 50-цы показывали нам заповеди Господни, по которым жили все Святые и Церкви Вселенской и нашей Русской Церкви. Эти Заповеди были как бы ступеньками в Царствие Небесное. А ведь Царствие Небесное Милосердный Господь уготовал для всех. Значит, эти ступеньки ведут туда, эти Заповеди Божьи обязательны для каждого из нас. Так, с такою целью Святая Церковь и подавала их нам.
Но вот уже за несколько последних недель Святая Церковь стала показывать нам не то, что нам следует в себе растить, а то, чего мы должны избегать, против чего мы должны бороться. В этих чтениях говорилось о злой силе, об одержимости ею, о страстях, о грехе, о рабстве греху, о расслаблении телесном, которое явилось результатом греха, и этим указывалось нам на наше расслабление духовное, которое всегда является результатом греха.
Так вот и сегодняшнее Евангелие повествует нам: «Когда Иисус шёл оттуда, за Ним следовали двое слепых... Когда же те выходили, то привели к Нему человека немого бесноватого». И Христос их всех исцелил. Да, есть слепота физическая, но есть и слепота духовная. Это — неверие наше, окаменелость сердца нашего. Такое состояние может быть временным, как туча грозовая, набежит и уйдёт, если Господь поможет... Это страшное чувство оставленности Богом, жуткого одиночества.
А вот и другое состояние: это — когда мы можем говорить о чём угодно, только не о вещах духовных, Божественных. Или когда перед нами брат страдающий, переживающий какое-нибудь страшное горе.., а у нас даже нет слова утешения. Или ещё: состояние, когда мы и молиться не можем... Не есть ли такие состояния, состояния немоты духовной? И один Христос может нас исцелить, исцелить нашу душу слепую и немую.
А как это бывает? А вот, чтобы ответить на этот вопрос, хочется мне привести один пример, одно переживание из моей собственной жизни. Вот оно: буду говорить так, как оно запечатлелось в моём сердце: «Была очень трудная полоса моей жизни. Казалось, не было выхода, церковь мою в Ромнах закрыли, меня выслали из Ромён, семья моя осталась как бы на произвол судьбы.
Приписаться к какой-нибудь церкви в Киеве было невозможно; приходилось жить изо дня в день, скрываясь у знакомых, зная, что этим я мог повредить им. На богослужениях я мог бывать только тайно, прячась где-нибудь в углу алтаря. Да и тут не во всякой церкви пускали незарегистрированного священника. Впереди была как-бы непроницаемая мгла. Руки опускались. Я чувствовал себя и слепым, и немым, в духовном смысле.
И вот блеснула мысль: побывать в Лавре, в Пещерной Церкви преп. Антония на ранней литургии. Хотелось верить, что может быть там, у мощей Угодников Божиих пелена спадёт с моих глаз, и я увижу Промысл Божий о себе. Я остановился на ночлег в Лавре у одного близкого мне человека. В три часа утра ударила брама. Мы быстро оделись и вышли.
Было совершенно темно. Но со всех сторон тянулись вереницы маленьких огоньков, — это шли монахи с фонариками на богослужение в пещеры. Всё было тихо, благоговейно, таинственно. Пошли и мы вдвоём. Вот стали спускаться в пещеру. И по мере того, как мы спускались, мне становилось всё трудней и трудней. Начиналась литургия. Я видел как все молились. А я.., я не мог молиться. Что-то ужасное происходило со мной. Своды пещеры давили меня. Я задыхался. И не столько физически, как духовно.
Тоска просто разрывала грудь. Если бы можно было выбежать, я бы выбежал, но... невероятным усилием воли я заставил себя хоть внешне присутствовать на богослужении, которое только автоматически доходило до меня. Я был и слеп, и нем. Минуты казались часами, Я чувствовал, что погибаю и как немой, без слов, кричал в сердце: «Господи помилуй!», не понимая даже значения этих слов. Если бы богослужение продлилось ещё с минуту, я бы не выдержал... Но вот конец.
Я просто выбежал на поверхность земли. И тут для меня совершилось чудо... Солнышко уже стояло высоко, трава, листья, деревья, покрытые утренней росой, казались обсыпанные брильянтами. Вдали синел Днепр, и эта синева преломлялась ярким отражением восходящего солнца. Это отражение было подобно золоту, упавшему с неба. А за Днепром — поля, леса... Мір Божий! Я дышал полной грудью. Предо мной была надежда. Господь снял камень с сердца. Я был слеп и вдруг прозрел: все эти земные красоты теперь были только символами для меня. Символами неземной красоты и вечной жизни. Хотелось жить для вечности, и хотелось поделиться этой радостью с окружающими меня. Немота прошла, и я заговорил с людьми, которые теперь все были близки и милы для меня. Вот как Бог исцеляет нашу духовную слепоту и немоту!»
Будем же идти его путём. Будем терпеть. Будем подражать слепцам. Ведь они не видели Христа. Да и вообще никогда не видали образа человека... Но они знали, что Христос здесь близко и верили, что Он может их исцелить. Вот классический образ молитвы. Ведь православная вера не рисует никаких образов, а только знает, что Христос есть, что Он близок и всё может.
Только будем внимательны: ибо и нас Он спросит: «Веруете ли, что Я могу это сделать?» Да будет же наш ответ Ему: «Ей, Господи! Веруем!»
